Экспериментальные доказательства наследования приобретённых признаков
Самым известным опытом был опыт
Вильяма Мак-Дугала. Опыт производился над крысами и заключался в обучении крыс выбирать затемнённую водную дорожку. В случае выбора светлой водной дорожки, крыса получала сильный удар током после того как выбиралась из бассейна. Мак-Дугал проверял скорость обучения крыс этому навыку и как она изменяется в последующих поколениях. Он обнаружил, что c каждым поколением крысы обучаются этому навыку всё быстрее, из чего сделал вывод, что приобретённые признаки могут передаваться по наследству. По другому это называется ламарковское наследование (lamarckian inheritance).
Такой вывод не устроил приверженцев неодарвинизма и они начали проверку результатов опыта Мак-Дугала.
Крю и
Эгер попытались воспроизвести этот опыт. Крю не подтвердил его результаты, однако, Эгер, более точно воспроизвёвший опыт Мак-Дугала, признал, что способность обучаться вышеописанному навыку у крыс из поколения в поколение возрастает, но этот рост нестабилен, то есть происходят значительные флуктуации. Эгер проводил свой опыт на протяжении более 20 лет с 1932 по 1953 год
От себя замечу, что опыт выбран очень неудачно. Навык (условный рефлекс) выбора затемнённой водной дорожки вырабатывается путём отрицательных подкреплений, которые происходят через значительное время после этого выбора. Кто знаком с работами Павлова, тот сразу обратит на это внимание. Как показал Павлов, чем больше время между вырабатываемым навыком и подкреплением, тем труднее образовывается навык. С этой проблемой и столкнулся Эгер, многие крысы выбирали всегда одну и ту же дорожку, игнорируя её освещённость.
Выше рисунок со схемой опыта. Крыса обозначена в начальном положении. Далее она плывёт в единственно возможном направлении, а затем поворачивает направо или налево и плывёт обратно, выбирается из бассейна и получает или удар током (на картинке там где лампочка) или ничего (на картинке сыр). То есть момент выбора направления получается сильно отдалён от отрицательного подкрепления. Может быть пауза слишком большая и тогда с образованием условного рефлекса будут проблемы. И возможно из-за нюансов в реализации эксперимента и, как следствие, разницы в величине этой паузы, Мак-Дугал и получил более отчётливые результаты по сравнению с Эгером. Удивительно, но Эгер при подготовке опыта не придавал должного значения этой паузе. Это весьма показательно. Это то о чём написано в первой главе. Люди не хотят воспринимать физиологию мозга животных, как её на опытах изучал Павлов. Они предпочитают наделять животных человеческим мышлением. Дескать, они тоже думают как мы и поэтому не важно сколько времени прошло между ключевым действием, влияющим на подкрепление, и самим подкреплением. Крыса якобы подумает и заметит, что если она сворачивает на осветлённую дорожку, то потом её ударит током. И в этом ошибка, крыса не думает как человек и слишком большая пауза перед подкреплением может испортить весь опыт.
Эгер проводил опыт над двумя группами крыс: "основной" и "контрольной". В последней крысы не тренировались. И оказалось, что в контрольной группе скорость обучения также возрастает из поколения в поколение. Из этого Эгер сделал вывод, что ламарковского наследования не существует, а улучшение обучаемости надо отнести на действие случайных факторов, связанных с состоянием крыс и их здоровьем.
Тут стоит обратить внимание на главное. На логические изъяны. Ведь верующих устроит любое объяснение, лишь бы сохранить свою веру. Объективный учёный признал бы, что в результате опытов были получены результаты, которые можно трактовать двояко и предложил бы дальнейший эксперимент. Только ли корреляция между здоровьем и обучаемостью крыс ответственна за полученный результат? Это ведь всего лишь гипотеза Эгера, которую легко можно было проверить экспериментально.
А то что в контрольной группе происходят схожие изменения, отменяет ли это гипотезу ламарковского наследования? По мнению Эгера, да. И здесь опять видна предвзятость учёного. Ведь можно выдвинуть гипотезу, что ламарковское наследование происходит посредством микроскопических частиц, передаваемых через внешнюю среду, и таким образом признаки передаются и контрольной группе тоже. И эту гипотезу также легко можно было проверить.
Только для этого нужна объективность, но для верующих вес желанного аргумента многократно усиливается в их сознании. Любое мало-мальски правдоподобное объяснение в пользу их веры им представляется железным доказательством. На противников подобных "доказательств" верующие обрушивают всю мощь своего религиозного гнева.
Вот пример, как советский биолог
Крушинский обрушился с обвинениями на нейрофизиолога А.Б. Когана, посмевшего объяснить результаты своего опыта наиболее логичным способом:
"Необходимо остановиться еще на работе А.Б. Когана, изучавшего наследственное закрепление условных рефлексов у беспозвоночных животных. Методически эти опыты проводились следующим образом: подопытная группа дафний содержалась днем на свету в сосуде без корма, а на ночь пересаживалась в затемненный сосуд, в котором находился корм. Ежедневно производилось испытание дафний на свет и темноту. Эти испытания проводились в сосуде, одна половина которого была освещена, а другая затемнена. Из приведенного фактического материала видно, что процент новорожденных дафний, уходящих от света в темноту, от поколения к поколению резко увеличивается; если в первом поколении они составляли только 0,7%, то в 15 поколении - уже 85%.
А.Б. Коган указывает, что для устранения возможности действия отбора были приняты меры, которые сводились к тому, что учитывалась реакция всех находящихся под опытом особей. На основании проведенных опытов делается вывод, что "закрепляющийся на протяжении ряда поколений условный рефлекс стал врожденным, безусловным" (Коган, Семеновых, 1955).
Не сомневаясь в факте, полученном А.Б. Коганом, тем не менее с позиций современной науки никак нельзя согласиться с толкованием, которое дается авторами. Точка зрения А.Б. Когана без достаточно полного рассмотрения современного состояния вопроса о наследовании условных рефлексов излагается и в его учебнике (Коган, 1959). Она может служить источником заблуждения молодых поколений физиологов в вопросе, отвергнутом наукой."
Нашёл более позднее издание книги Когана за 1988 год. В ней он уже
высказывается значительно осторожнее:
"Можно ожидать, что если такое наследование и происходит, то оно должно потребовать большого числа поколений. Вместе с тем оно должно совершаться тем успешнее, чем естественнее сочетание биологически оправданного сигнала с жизненно важным подкрепляющим рефлексом, а также чем меньше консерватизм наследственности. Поэтому определенный интерес может иметь проведение таких опытов на низших животных с быстрой сменой поколений и гибкой, легко изменяемой наследственностью."
То есть почти за 40 лет никакого интереса эксперимент Когана ни у кого не вызвал и он осторожно, чтобы не навлечь на себя гнев верующих в СТЭ, предлагает всё-таки обратиться к экспериментальной проверке ламарковского наследования. Но это никому не интересно. Оно и понятно, верующие и без того знают, что любые даже самые наглядные результаты в пользу наследования приобретённых признаков, они легко смогут объяснить с позиций СТЭ, призвав на помощь своего бога - Великую Перманентную Случайность.
В конце своей
работы Крушинский делает вывод:
"Поэтому всякие поиски прямой передачи условных рефлексов по наследству и перехода их в безусловные рефлексы явно будут находиться в полном противоречии с тем колоссальным материалом, который накоплен наукой."
В своей работе Крушинский собрал сведения о ряде опытов по проверке ламарковского наследования. Их было не так много, потому что на опыты с млекопитающими надо много лет, а опыты с простейшими игнорируются. Результаты этих опытов по меньшей мере неоднозначны. Сторонники СТЭ придумывают замысловатые объяснения, которые легко можно проверить в дополнительных экспериментах. Но почему-то таких экспериментов не проводится. Вместо этого сторонники СТЭ разыгрывают спектакль, строя из себя серьёзных учёных, которые якобы накопили колоссальный материал противоречащий идее наследования приобретённых признаков, а всех сомневающихся травят, записывают в лысенковцы, высмеивают и т.д.
Как показано в первой главе, мозг животных хранит громадные объёмы априорной информации. Гипотеза о происхождении всей этой информации только при помощи случайных изменений в зародышевых клетках выглядит крайне невероятной. Очевидной и естественной представляется гипотеза, что эта информация получилась при помощи наследования приобретённых признаков, каждое поколение животных методом проб и ошибок улучшало жизненную стратегию и эта информация в некотором объёме передавалась следующему поколению и оно в свою очередь уже отталкивалось от этой стратегии и улучшало её в свою очередь. Мы не знаем механизм ламарковского наследования, наиболее вероятно, что оно происходит через внешнюю среду посредством микроскопических частиц. Чтобы разобраться в деталях этого механизма, нужны множество хитроумных экспериментов, но на них наложен запрет, не юридически, но фактически.