Продолжение 3.
Поскольку «морковкой перед носом идущего осла» служит мечта о демократии, а не иные общественно-политические формации, то попробуем понять ее суть.
Рассматривая историю возникновения демократии в рамках социальной эволюции человека, В. Дольник пишет:
« Если демократия невозможна без языка, то ясно, что до возникновения речи она у наших предков не возникала. Кажется, что бригады загонных охотников — самое подходящее место для зарождения некоторых зачатков демократических взаимоотношений. Одним из преемников была «военная демократия» плававших на кораблях полуразбойников — полуторговцев. Древние греки, начинавшие свой путь в этом амплуа, первыми осуществили ее в своих городах в постоянной борьбе с тиранией и олигархией, то есть структурами иерархическими. Греки нащупали простой механизм: те, кто лично свободен, имеет дом, собственность и семью, образуют собрание, принимающее законы в защиту этих ценностей (а они соответствуют инстинктивным потребностям человека). Исполнительная власть образуется из тех же граждан по жребию. Такой способ, конечно, дает власть в руки самых компетентных, но зато он мешает пробраться к власти самым настырным. Все спорные вопросы на основе законов решает суд, в котором каждый может обвинять и защищать Суд защищен от захвата его настырными гражданами своей многочисленностью: в него входят сотни граждан. Наконец, людей, проявивших склонность к захвату власти или приобретших опасно большое влияние на граждан, народное собрание подвергает остракизму — изгнанию по результатам тайного голосовани».
И так ограничен круг граждан по имущественному цензу. Иными словами, особями, имеющими определенный социальный статус и готовыми его защищать. По-видимому, в данном посыле все же скрыто определенное допущение - примерно равный статус и примерно равный доступ к ресурсам. Но абсолютного равенства даже при одном статусе быть не может, значит, в любом случае были особи более склонные к занятию ВР и менее склонные. Хотим мы это признать или нет, но влияние первых на вторых объективно имело мест. И участие в жеребьевке принимали все же особи более склонные к занятию доминирующих позиций, что, скорее всего, могло определяться на некоем подобии сегодняшней процедуры праймериз.
Иными словами еще до выборов имела место внутривидовая борьба. Утверждение В.Дольника, что «Такой способ, конечно, дает власть в руки самых компетентных, но зато он мешает пробраться к власти самым настырным», на мой взгляд не имеет под собой оснований, поскольку компетентность и настырность редко проявляются в одном человек и, как правило, большее влияние на НР имеют именно настырные и в меньшей степени компетентные. Что опять же вполне объяснимо. Настырный не утруждает себя познаниями, но имеет врожденные задатки пробиваться, за счет подавления других, а часто и гораздо более компетентных профессионально, чем он.
Уравнивание по социальному статусу и нивелирование по взаимному влиянию усматривается и в этой фразе: « Суд защищен от захвата его настырными гражданами своей многочисленностью: в него входят сотни граждан». Сотни граждан, о которых пишет В.Дольник, не являются и не могут являться равными друг другу по умственному развитию, кругозору (и доступу к информации), волевым качествам. Решение любого суда несет в себе определенную взаимозависимость между его членами. Ну, может за редким исключением, но в данном случае опять же надо искать мотивацию подобного исключения.
Говоря о нижеприведенном подходе не надо забывать, что за основу принят посыл «правильности» поведения находящихся у власти и соответственно поддержке этих ВР группами НР: «Наконец, людей, проявивших склонность к захвату власти или приобретших опасно большое влияние на граждан, народное собрание подвергает остракизму — изгнанию по результатам тайного голосования».
Т.е. право большинства есть ни что иное, как демонстрация (или применение) силы по отношению к меньшинству.
|