Обложку этой книги украшает карикатура, которую вы тут видите, и не то ли это справедливое зеркало, в которое стоит всматриваться в дискуссиях на вашем симпозиуме?
Тут к слову немного о терминах. В приведенном выше эпиграфе к симпозиуму говорится лишь о двух альтернативах отношений с психоанализом — о сопротивлении и отрицании. А что мешает предположить чуть больше вариантов? Сопротивление — семантически очень скользкое понятие, амбивалентное и диффузное, которым легко манипулировать. Отрицание — однозначно негативное. Но куда делась критика? Или именно критическое отношение к психоанализу и является подлинным предметом сопротивления и отрицания у психоаналитиков? У меня, во всяком случае, складывается именно такое впечатление.
Посвятить трехдневный международный симпозиум «сопротивлению психоанализу» — очередной раз подтвердить авторитарную и высокомерную позицию психоанализа по отношению к жалкому, «заблудшемуся» клиенту и даже по отношению к своим собственным адептам, как следует из все того же эпиграфа.
Это типичная ситуация «истинноверующего» (понятие, ставшее нарицательным благодаря критически мыслящему американскому докеру — да, всего лишь портовому рабочему, — Эрику Хофферу, написавшему знаменитую книгу «Истинноверующий»[3]), который, с одной стороны, ведет себя как надменный Родитель по отношению ко всем «непосвященным» и «спасаемым», а с другой, превращается в послушного Ребенка в отношениях со своей догмой и ее «отцами». Психоанализ, «всевидящий и всепонимающий» посредством фантастических конструкций все вокруг — кроме самого себя, — страдает врожденным неизлечимым пороком некритического нарциссизма.
Такая патология — непременное свойство любой попытки найти и насадить «Окончательную Истину» о чем угодно, особенно о человеке и обществе. Психоаналитики по типу мышления и поведения полностью тождественны, например, столь же догматичным и некритичным коммунистам, которые не допускают даже намека на мысль об исходной фундаментальной ошибочности своего учения и все еще мечтают о преодолении «сопротивления» клиента в лице всего человечества со всей его культурой и экономикой. Стоит чуть трезвее вчитаться в биографии Фрейда, написанные его воздыхателями, как обнаруживаешь поразительное их сходство с биографиями Володи Ульянова (Ленина). И там, и там ошибки, заблуждения, наглая самовлюбленность, манипуляторство, ложь и фантастические иллюзии обоих «гуру» удивительным образом предстают «гениальными прозрениями» и «подлинным освобождением человечества». При критическом же взгляде в облике и Фрейда, и Ленина проступают психопатические черты и мизантропия, умело маскируемые под «отеческую заботу о человечестве».
Психоаналитики оказываются, таким образом, одновременно и в позиции утки, и в позиции червяка, т.е. ситуация последнего — это не только ситуация клиента в психоанализе, загнанного в мышеловку мифических и неизвестно откуда взявшихся оценок-интерпретаций. Это и ситуация самих психоаналитиков, добровольно запирающих себя в круговороте замкнутых ложных оснований и видящих только один вариант взаимоотношений с реальностью — подгонку ее под генитально-порнографическую фрейдовскую или мифо-архетипическую (сказочно-фантастическую) юнговскую модели психоанализа.
Как психоанализ сложился в систему, исключающую внутри себя подлинную критику и открытость реальному опыту, — тема для целого ряда симпозиумов и монографий. Окажутся ли способны на честное осмысление такого состояния сами психоаналитики? Оставлю этот вопрос открытым. Следующие пункты критических претензий составляют отношения психоанализа с внешней критикой и отношения с клиентами.
По первому пункту у меня есть вопрос, на который я никак не могу найти ответа. Кто, когда, где из психоаналитиков — и насколько обоснованно — ответил и опроверг как концептуальную критику психоанализа (например, со стороны В. Франкла, А. Эллиса[4] или того же К. Поппера [5] и многих других), так и результаты исследований эффективности психоанализа (например, публиковавшиеся и обсуждавшиеся Г. Айзенком [6] и целым рядом других исследователей[7] в течение последнего полувека)?
Напрашивается в связи с этим и еще один вопрос: насколько хорошо и подробно психоаналитики знакомы с этой критикой и фактами и насколько внимательно и самокритично их осмыслили и сделали выводы? Никаких следов ответов на оба эти вопроса я пока не встречал ни в пределах СНГ, ни в библиотеках крупнейших американских и британских университетов, где доводилось стажироваться. Подобное молчание само по себе говорит о многом.
А ведь тот же Г. Айзенк ставил вопрос о несостоятельности психоанализа практически как о факте преступления против пациентов: «Широко распространенное использование психоанализа на жертвах рака в Германии неэтично и абсолютно противопоказано; его следует запретить юридически как «лечение», которое никогда не помогало и которое, как было показано, ведет к крайне нежелательным последствиям»[8]. И еще в 1966 году один из наиболее известных психоаналитиков Англии Anthony Storr честно констатировал: «Члены Американской ассоциации психоаналитиков, небеспристрастные, как можно предположить, к своей специальности, провели обзорное изучение вопроса об эффективности психоанализа. Полученные результаты были настолько неутешительны, что они воздержались от их публикации… Доказательства того, что психоанализ кого-нибудь и от чего-нибудь лечит, настолько сомнительны, что с ними практически нельзя считаться»[9].
Факты, о которых говорят Айзенк и Сторр, свидетельствуют, что психоанализ в лучшем случае по эффективности сравнивается со спонтанной ремиссией (т.е. бесплатно и с тем же результатом проще поплакаться другу или подруге в жилетку, чем идти к психоаналитику), а нередко и ухудшает состояние клиентов. Это уже и серьезный момент этики в отношениях с клиентами — какое моральное право имеют психоаналитики предлагать свои услуги после обнародования таких результатов, не опровергнув их?
Но дело в том, что психоанализ изначально мало интересуют клиенты сами по себе, с их конкретными и реальными проблемами. Они лишь материал для подтверждения или демонстрации «Истин» психоанализа, имеющих основание в лучшем случае в личном кругозоре или субъективных фантазиях продолжателей дела Фрейда.
В том же Киеве, где проходит ваш симпозиум, живет женщина, пережившая страшную трагедию убийства 7-летнего сына отчимом, да еще и в обстановке лицемерно-давящей среды секты Свидетелей Иеговы. Когда она, спустя несколько лет после этого, нашла в себе силы обратиться за помощью в возвращении к полноценной жизни к психологам, ей одним из первых встретился психоаналитик, отказавший даже в видимости сочувствия, отвергнувший все ее собственные попытки понять свою ситуацию и начавший «разоблачать» ее «комплексы» согласно фрейдистской догме. Только огромное жизнелюбие этой женщины и помощь других специалистов (но не психоаналитиков) предотвратили еще одну трагедию. Вот ее собственные слова об опыте психоанализа: «На сеансах психоаналитика я чувствовала, что меня насилуют психологически и эмоционально, не считаясь с моими чувствами, воспитанием, жизненным опытом и с тем, что со мной произошло за семь лет нахождения в секте Свидетелей Иеговы. Кроме фобий и ярлыков, навязанных в секте, у меня стали появляться новые, связанные с сеансами психоанализа. Надежда на помощь психологов стала исчезать. Появилось чувство безысходности. Одно из высказываний психоаналитика-консультанта, прозвучавшее с презрением, до сих пор помню: “Смотри, чтобы ты опять не вляпалась куда-нибудь”».
Конечно, можно сказать, что это был «неправильный» психоаналитик, но, как мне представляется, в самих основах психоанализа заложена эта склонность с чувством надменного превосходства поучать не только клиентов, но и саму реальность (реальности от этого ни жарко, ни холодно, а вот клиентам приходится несладко). Такая авторитарно-самовлюбленная позиция — проблема отнюдь не только психоанализа. Изощренный авторитаризм по отношению к клиентам и отсутствие самокритичности — почти тотальный порок современной психотерапии, но психоаналитики внесли существенный вклад в такое положение дел и не собираются, судя по всему, нести за это ответственность. И на этом фоне — симпозиум, посвященный «себе, любимым» и жреческому поклонению изначально мертвому учению.
Упомянутый выше Джеффри Массон на основании своих исследований утверждает, что одним из важнейших толчков к созданию учения Фрейда послужило его столкновение со случаями инцеста, о которых пытались рассказывать пациенты. Однако он испугался честно иметь дело с этими фактами и преобразовал их в детские бессознательные фантазии и движущие силы психики, переложив, по сути, вину на детей (!!!). А почти столетие спустя, когда тема инцеста стала чуть ли не модной, психоаналитики 80-х годов прошлого века в США стали ее так эксплуатировать в своих интересах, что находили следы этой детской травмы чуть ли не в любом симптоме своих пациентов. Результат — множество случаев индуцирования ложной памяти, приписывание несуществующих случаев инцеста, немалое число спровоцированных семейных драм и даже трагедий[10]. И такое поведение по принципу «чего изволите» — оно разве совместимо с «безжалостно разоблачительным и освободительным» учением? И где симпозиумы психоаналитиков, обсуждающих эти сюжеты истории своего профессионального сообщества?