[Titonic]

Сообщение от нииэтолог

Разумеется, я догадывался о том, что лев не станет изучать принадлежность к полу и будет убивать всех котят подряд. Вместе с тем, я не понимаю, чем мешают льву котята.
И главное, КАК.......КАК лев приходит к выводу, что именно котята мешают ему получить то, что он хочет.

Уважаемый НИИЭТОЛОГ! Этот вопрос до сих пор ставит в тупик не только Вас, но и самых крутых ЭТОЛОГОВ. Поначалу этологи даже решили, что убийство грудных детёнышей – это патология. Потом, когда с этим они стали сталкиваться постоянно, списывать всё на патологию было уже не возможно и возникла необходимость дать этому объяснение. Однако одно дело – наблюдать явление, а другое – вразумительно его объяснить, и, к сожалению, не у всех это получается. В таких случаях, чтобы облегчить себе задачу, часто прибегают к одному нехитрому логическому приёму – финализму, об одном из проявлений которого в своей книге «Агрессия (так называемое зло)» говорит Лоренц. «Финалист – в худом значении этого слова – это человек, который путает вопрос ”почему?” с вопросом ”зачем? ”, и в результате полагает, будто, указав значение какой-либо функции для сохранения вида, он уже решил проблему её причинного возникновения. Легко и заманчиво постулировать наличие особого побуждения, или инстинкта, для любой функции, которую легко определить и важность которой для сохранения вида совершенно ясна, как, скажем, питание, размножение или бегство. Как привычен оборот ”инстинкт размножения”! Только не надо себя уговаривать – как, к сожалению, делают многие исследователи, – будто эти слова объясняют соответствующее явление. Понятия, соответствующие таким определениям, ничуть ни лучше понятий ”флогистона” или ”боязни пустоты” (”horior vacui”), которые лишь называют явления, но ”лживо притворяются, будто содержат их объяснение”, как сурово сказал Джон Дьюи» [Лоренц К. Агрессия (так называемое зло). Пер. с нем. – М.: Издательская группа «Прогресс», «Универс», 1994. (с. 91 и 92)].

В случае же инфантицида у львов и приматов этот самый финализм выражается в том, что физиологические (для самок) или генетические (для потомства) следствия действий самцов-детоубийц выдаются за собственные мотивы поведения этих самцов. Вот в результате и получается, что лев не только «физиологию знает досконально», но ещё и в генетике очень хорошо разбирается.

Конечно, убив грудных детёнышей, новый вожак действительно тем самым способствует возобновлению половых циклов самки и, получая её в своё распоряжения для спаривания, увеличивает вероятность распространения своих генов. Однако, как известно, даже людям, владеющим, в отличие от животных, второй сигнальной системой ( а проще говоря - разумом) не всегда была доступна причинно-следственная связь между соиитием и деторождением. «Не все первобытные народы считали половой акт причиной зачатия. Австралийские аборигены верили, что беременность у женщин вызывается не мужским семенем, а психическими силами мужчины, его сновидениями, которые заставляют уже готовый дух ребёнка вселиться в тело женщины, где он и растёт до момента рождения. Сходные представления бытовали в прошлом у жителей островов Тробриан (Папуа – Новая Гвинея)» [Кон И. С. Введение в сексологию. – М.: Медицина, 1990. (с. 98)].

Не смотря на то, что увидеть причинно-следственную связь между лактацией и неспособностью самки к спариванию несколько проще, в данном контексте это, как мне кажется, тоже вряд ли возможно. По Павлову, для того, чтобы у самца смог выработался условный рефлекс на убийство детёнышей, должны выполняться, как минимум, два условия. Во-первых, это – неоднократное повторение следующего сочетания раздражителей: наличие у самки детёныша (индиффирентный раздражитель) – после его устранения способность самки к спариванию (безусловный раздражитель); а во-вторых, безусловный раздражитель должен появляться сразу же после индифферентного. Но как следует из этологии обсуждаемого нами явления, самцу в течение жизни такая возможность редко предоставляется больше одного раза, а для того, чтобы после смерти детёныша самка снова стал рецептивной, необходимы не секунды, не минуты и даже не часы, а целые дни.

Чем же тогда в этой ситуации остаётся утешаться тем, кто не привык мыслить самостоятельно? Только одним: думать, что убийство грудных детёнышей самцами – это инстинкт, который выработался у них естественным отбором. Но в этом случае придётся ещё раз предьявить им то, что говорит Лоренц о финализме в своей книге «Агрессия (так называемое зло)». (Кстати, если внимательно почитать самого Лоренца, то примеров критикуемого им же самим подобного финализма можно найти не мало.)

И всё-таки, как мне кажется, «наукой побеждать» (как Вы тут иронично любите называть этологию) накоплено достаточно собственных данных (а этология – смею напомнить – это наука о поведении животных в их естественной среде обитания), чтобы она могла указать нам выход из сложившегося тупика, причём, без апелляций к генетике и естественному отбору. Как учит нас эта "наука побеждать", многие поведенческие реакции у животных запускаются непосредственно так называемыми "ключевыми стимулами" или "релизерами", действующими независимо от предыдущего опыта животного. Классический пример релизера – красное пятно на клюве серебристой чайки. У взрослой чайки клюв жёлтый, а на конце подклювья отчётливо видно яркое красное пятно. Для новорожденного птенца это пятно служит сигналом начала кормления, в ответ на который он тычется носиком в родительский клюв. А для родителя это тоже сигнал – релизер, в ответ на который птица разевает рот и начинает кормить птенца. Опыты показали, что птенец ищет именно красное пятно. На модели клювов чаек с белыми и синими пятнами птенец никак не реагировал, и совсем слабое впечатление произвёл на него жёлтый клюв без всякого пятна.

Имеются свои релизеры и у млекопитающих. В частности, у самок есть релизеры, побуждающие самцов к спариванию с ними. Такие релизеры могут быть как обонятельными (как у львов и других хищников), так и преимущественно визуальными (сигнальные набухания половой кожи у самок приматов, например). Детёныш, сосущий молоко тоже является релизером, который, выключая половые циклы самки, делает её на время лактации неспособной к спариванию как физиологически, так и психологически (под психологическим здесь и далее следует понимать восприятие окружающей реальности на уровне первой сигнальной системы, которое является общим для человека и животных). Назовём психологическую составляющую такого состояния кормящей самки, дающего ей возможность полностью посвятить себя заботе о детёныше, "попечительской доминантой". А что бывает в том случае, если попечительская домината не образуется и самка остаётся рецептивной во время лактации, нам наглядно демонстрируют отдельные представительницы вида Homo sapiens.

«Будунья, женщина из племени мунгари (Арнемленд), в автобиографическом рассказе, записанном Н. Тонеманом, говорит, что первого своего ребёнка она убила, как только он родился: ”Я просто зажала ему нос пальцами – и всё”. Так же она поступила и со вторым. Ей приходилось слышать и видеть, как другие женщины делают это; растить ребёнка казалось ей слишком обременительным, и кроме того, она хотела вместе с мужем и другими молодыми парами участвовать в длительных путешествиях. Но третьего ребёнка её уговорили оставить, она к нему привязалась, потом родила и благополучно вырастила ещё шестерых» [Этнография детства. Традиционные методы воспитания детей у народов Австралии, Океании и Индонезии.- М.: Наука. Издательская фирма «Восточная литература», 1992. (с. 20)].

Что же касается современных цивилизованных социумов, то примерами подобного обращения молодых мамаш со своими отпрысками мы наслышаны чуть ли не ежедневно из криминальной хроники. Тем не менее, хотя грудные детёныши на физиологическом уровне действуют безотказно не на всех представительниц класса млекопитающих, действие это на уровне психологическом более универсально. Чтобы дальнейшие мои умозаключения кому-то не показались голословным, приведу несколько цитат из документального фильма "Рассказы о малышах".

«Почему мы сразу начинаем улыбаться, когда видим малышей? Почему нам так нравятся чужие дети? Говорят, что у каждого есть свое представление о красоте, что некоторые мордочки может полюбить только родная мать, но на самом деле кажется, что мы устроены так, чтобы восхищаться некоторыми малышами, даже если они принадлежат совсем другому виду. И мы непременно поддерживаем их на жизненном пути» [http://proanimals.ru/mlekopitayushie...-malyshax.html (00:00 – 01:00)].

«Процесс рождения млекопитающих необычайно сложен. Но природа не любит рисковать. Роды вызывают резкий приток гормонов, пробуждающих в самке материнские инстинкты. Этому способствуют и зрительные образы, объединяющие детёнышей разных видов. Эти черты пробуждают в нас желание заботиться о них. Большая голова, большие глаза, небольшой нос – эти внешние особенности, которые мы считаем симпатичными, выгравированы в наших генах» (05:46 – 06:23).

«Всё-таки младенчество – опасная пора жизни, но как бы странно это ни было, беспомощность детёныша может быть его самым ценным достоянием. Некоторые существа появляются на свет, изо всех сил цепляясь за жизнь. Со временем они научатся обходиться без своих родителей, но сейчас их крепкая хватка оказывает мощное воздействие на их матерей. Абсолютная зависимость и уязвимость малышей пробуждает у их матерей основополагающий инстинкт заботы о потомстве. Но в плену очарования оказываются не только их матери. Комбинация физических пропорций, деталей лица, кажущихся нам симпатичными, ломает барьер между видами, покоряя сердца людей. Нам даже нравятся существа совсем не похожие на нас (20:50 – 22:10).

(См. продолжение ниже)